ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Население Среднеазиатского междуречья, Хорезма и Ташкентского оазиса занимались скотоводством еще с древнейших времен. Этому благоприятствовало наличие пастбищ в степных (чул), предгорных (,адир) и горных (тог, яйлов) зонах. Большой простор для разведения скота (особенно овец) давали также пустынные и полупустынные пастбища Кизил-кума.

Скотоводство было особенно развито в средневековый период. В руках крупных баев сосредотачивалось значительное количество скота. Как сообщает Ибн-Фадлан (начало X в.), отдельные гузские баи владели 10 тыс. лошадей и 100 тыс. голов овец (Ковалевский, 1956. С. 130). Владельцами большого количества скота являлись среднеазиатские ханы и их родичи. В частности, бухарский хан из династии Аштарханидов Надир Мухаммед (середина XVIII в.) имел под вьюком 600 катаров (верениц) верблюдов, в его конюшне стояло 8 тыс. лучших лошадей, не считая тех, что ходили в табунах. Одних лишь каракульских овец у него было до 80 тыс. голов, помимо разного другого скота.

В конце XIX - начале XX в. скотоводством в основном занимались полуоседлые узбеки. Видное место в их занятиях занимало разведение овец, лошадей, верблюдов, а также значительного числа крупного рогатого скота.

Большое количество скота находилось в руках отдельных баев и знати из среды полуоседлых узбеков. У Муллы-Дустмат Минг-баши из племени тюрк (селение Каракишлак Галляаральского района Самаркандской области) было около 40 тыс. овец; некто Утабой из племени локай, проживающих в Кулябе (ныне Таджикистан), имел 30 отар, т.е. 15 тыс. овец, Матям-бай из гиссар-ских локайцев- 1 тыс. голов лошадей (Кармьшева, 1954. С. 63) По данным А.Д. Гребенкина, у найманов среднего Зарафшана в начале 70-х годов XIX в. середняки имели по 100 голов мелкого рогатого скота на хозяйство, а самые богатые - до 3 тыс. (Гребенкин, 1872. С. 82). Рядовые скотоводы имели лишь по несколько голов скота, преимущественно мелкого, для прокормления себя и своей семьи.

Разведением скота занимались не только полуоседлые, но и оседлые узбеки-земледельцы, особенно те, которые жили в районах, граничащих со степью и в предгорьях. Потребность населения оазисов, особенно городов, в мясе и сале была велика. Только для удовлетворения этой потребности для населения г. Бухары и его окрестностей надо было ежемесячно 6 тыс. голов овец (Арандаренко, 1880). Понятно, что оседлое земледельческое население Бухарского оазиса не в силах было обеспечить себя мясом, не могли обеспечить их также и полуоседлые скотоводы ханства. Для Самарканда, Бухары и других городов и селений Зарафшанской долины скот перегоняли в основном из Гиссарской долины, где карлуки, локайцы (Кармышева, 1969. С. 55, 56) и другие группы узбеков разводили в большом количестве гиссарских овец на мясо и сало. Стада овец пригоняли из северного Афганистана (Кундуз, Хул-ма и др.), где кочевники-узбеки племени катаган разводили овец я крупный рогатый скот. Для городов Ферганской долины скот (в основном курдючных овец) пригоняли из районов Аулие-Аты, Токмака, Пишпека, Верного, Кызыл-Орды. Основными покупателями овец на этой ярмарке были торговцы из ферганской долины. По официальным данным, в 1885 г. только в Ферганскую долину на продажу было пригнано 276 983 голов овец (Кутшевскж, 1890. С. 387).

Закупка овец у киргизов и казахов производилась либо за наличные деньги (но в ограниченном количестве), либо в счет аванса (бунак), который выдавался осенью, когда кочевые киргизы и казахи больше всего нуждались в деньгах. В этих случаях купцы платили скотоводам меньше рыночной цены и продавец обязывался содержать купленный скот до весны. Скотовладельцы отдавали свой скот и в обмен на товары. Торговля носила в таком случае меновой характер; в некоторых районах она составляла около ³/₄ всех оборотов торговли скотом.

Из купленных овец составляли отары в среднем по 500-600 голов каждая. Для перегона отар на пастбища нанимали чабанов, которые пригоняли скот в места, расположенные ближе к торговым районам. Скотопромышленники Зарафшанской долины использовали летние пастбища Зарафшанского и Туркестанского хребтов, а торговцы из Ферганской долины - южные склоны Тянь-Шанского хребта. Здесь скотопромышленники договаривались с местными жителями о их содержании на пастбищах. Например, пастухи-киргизы брали на определенных условиях выпас овец, принадлежавших баям Чартака (Ферганская долина). На горных и предгорных пастбищах производилась осенняя стрижка овец, после чего скот продавался. Наиболее упитанных овец готовили для продажи, а худых и молодых оставляли на пастбище.

Овец, предназначенных для продажи, отправляли на базар небольшими партиями или продавали оптовым покупателям прямо на пастбищах. Туда в назначенный день уезжали с купцами из наиболее зажиточных городских и сельских жителей. Значительное число оптовых покупателей было из полуоседлых узбеков, которые летом продавали своих, более упитанных овец, а вместо них покупали для откорма овец у скотопромышленников.

Основными покупателями откормленных овец являлись мясники, которые также стремились продавать населению мясо и сало с выгодой для себя. Таким образом, пока купленная овца доходила до потребителя в виде мяса и сала, цена ее увеличивалась в несколько раз. Поэтому не каждый мог себе позволить часто покупать мясо. Все кто имел возможность, старались откормить для семьи к зиме одну-две собственных овцы или козу.

Помимо овцеводства узбеки занимались и разведением крупного рогатого скота, лошадей, а также верблюдов и ослов, используя их для хозяйственных нужд — пахоты, перевозки грузов, главным образом, вьючным способом и на арбе, а также для верховой езды. Тягловой силой при обработке земля являлись волы, на которых всегда был большой спрос. Корова в домашнем хозяйстве узбеков-земледельцев была главным источником получения молока и молочных продуктов.

Для интенсивного развития скотоводства необходимо было достаточное количество кормов и кормовых ресурсов, а они в тот период были ограничены. Общинные пастбища располагались на территории региона неравномерно, местами, где всю пригодную землю занимали посевы, их вообще было очень мало. Условий для развития большого количества скота не было. Например, в центральной части долины Зарафшана под посевы было занято 250 тыс. танапов земли, для выгона скота оставалось лишь 130 тыс. танапов.

Пастбищные условия у населения, живущего в степных районах, были не одинаковыми. Они делились в основном на три группы:

1) прикишлачные пастбища, которые были расположены в окрестностях селения (дала). Это пастбище считалось общинным, где могли пасти скот все жители селения, независимо от социальной принадлежности. На этом пастбище держали скот, как правило, осенью и зимой;

2) весенние и летние пастбища, расположенные на некотором расстоянии (2-4 и более км) от селения. Они были разделены между родами и семейно-родственными группами данного селения на отдельные участки;

3) дальние пастбища, расположенные на расстоянии 8-10 и более км от кишлака (чул). Вся пастбищная зона чула распределялась между крупными скотовладельцами, каждый из которых имел несколько отар овец и множество верблюдов.

Степные пастбища в ханствах, например, в Бухарском, находились под контролем административного чиновника - элбеги, в обязанность которого входило наблюдение за границами пастбищных владений родоплеменных групп (чтобы они не нарушались), а также взимание налога со скота (закот), налог за использование пастбищ (хас пули) и др. Элбеги подчинялся правителю данной области - беку.

Для степных пастбищ важное значение имело наличие водных источников, главным образом, колодцев и кук, которые принадлежали крупным скотовладельцам. Были и родовые колодцы, из которых могли поить свой скот члены данного рода или семейно-родовой общины.

Пастбища тех селений, которые были расположены в предгорных районах, подразделялись также на три группы: а) осенне-зимне-весенние пастбища в предгорьях, которые находились в общинном пользовании; б) переходные пастбища среднегорных районов (тог, тов), они были распределены между родами и племенами; в) летние пастбища высокогорных районов (яйлов), здесь держали скот, главным образом, крупные скотовладельцы и состоятельные семьи. Осенью, зимой и весной скот пасли в предгорных зонах (адир). С наступлением жары животных постепенно перегоняли на средне-горные пастбища, а в самые жаркие периоды - на высокогорные. С наступлением холодных дней в горах скот обратно вели по тому же приблизительно маршруту, по которому их перегоняли осенью. Источником водопоя для скота на пастбищах служили горные реки и родники.

Основными типами скотоводства у узбеков и других групп населения, живших в пределах современного Узбекистана до 1917 г., было отгонно-пастбищное, выгонное и стойлово-выгонное. Типы скотоводства были непосредственно связаны с хозяйственной специализацией, а также пастбищными условиями тех или иных районов.

В условиях Средней Азии скот почти круглый год находился на подножном корму. Летом его пасли на пустынных, полупустынных, предгорных и горных пастбищах; в некоторых районах и в этот сезон недоставало кормов - трава выгорала, а горных пастбищ было мало. Зимой, даже в период снегопадов, животные находились на подножном корму - скот тебеновал (Этнографические очерки.., 1969. С. 61; Шаниязов, 1974. С. 191, 192). На основе многовекового опыта были выработаны приемы выпаса в условиях тебеневки. Пригоняя скот к месту выпаса, первыми пускали лошадей, которые, растаптывая снег, открывали под его покровом сухой корм. За ними шел крупный рогатый скот, затем - овцы; последними пускали верблюдов. Совершенно оголив, таким образом, пастбище на одном участке, переходили на другой. Однако тебеневкой могли пользоваться лишь богатые скотоводы, у которых было значительное количество лошадей, мелкого и крупного рогатого скота.

Только в самые сильные морозы и гололедицу скот находился на временном стойловом содержании. Когда наступало потепление и снег начинал таять, скот выгоняли со двора на пастбище, во дворе оставался лишь откормочный, молочный скот, ездовые и рабочие лошади, которых старались держать только на стойловом корме.

Хорошие, удобные зимние пастбища находились по берегам рек, каналов, в лощинах и т.д. Однако этих пастбищ было недостаточно и скот целый день проводил в поисках корма. Недостаток кормов, плохие условия содержания, зимние холода, гололедица приводили к массовому падежу скота. В 1870 г. в Кураминском уезде Ташкентского оазиса пало 254 600 голов скота, что составило Уз общего поголовья скота данного уезда. Суровыми были зимы в 1877, 1892 и 1917 г. В 1892 г. по Нуратинскому району (Самаркандская область) падеж каракульных овец составил до 95% всего поголовья. В 1917 г. из-за отсутствия кормов и раннего похолодания поголовье овец в хозяйствах уменьшилось в среднем вдвое (Насыров, 1962. С. 8). Большой падеж скота наблюдался и в Ферганской долине - здесь в течение 10 лет (1878-1888 гг.) поголовье уменьшилось почти наполовину (.Кушелевский, 1890. С. 367).

Из указанного выше нельзя, тем не менее, сделать вывод о том, что узбеки в прошлом не заготавливали кормов на зиму. Хотя и в недостаточном количестве, в скотоводческих хозяйствах имелись некоторые запасы для сурового зимнего периода. Например, для поддержания мелкого скота заготавливали грубые корма — верблюжью колючку, полынь и др. В летние месяцы - сено различных однолетних трав, а также солому зерновых культур, стебли джугары, клевер и др. Питательным кормом (особенно для откормочного скота) являлись отруби. Однако запасы этих кормов были весьма скудными, их едва хватало до наступления весны. Одной из причин падежа скота являлось отсутствие зоотехнической и ветеринарно-профилактической работы.

ОВЦЕВОДСТВО

В конце XIX - начале XX в. ведущее место в животноводческом хозяйстве узбеков занимало овцеводство. Разводили два вида овец: каракульских (каракульско-смушковое овцеводство) и курдючных (мясо-сальное). Первых выращивали, главным образом, на территории бывшего Бухарского ханства. Основными районами их распространения были Каршинская степь (Каршин-ское, Гузарское, Чиракчинское и другие бекства), Карнабчул (включая южные и юго-западные районы Самаркандского и Каттакурганского уездов Самаркандской области Туркестанского генерал-губернаторства), а также степные ^и пустынные зоны, окружавшие Бухарский оазис и Каршинсше бекство. Ка-

ракулеводчеством занималась часть населения, живущая, как правило, на пе-рефирийной части дельты Амударьи.

Овец каракульских пород разводили узбеки, принадлежавшие в прошлом к различным родоплеменным группам карлук, тюрк, найман, сарой, ката-ган, мангыт, месит, олчин, каучин, ябу (жабу), уч-уруг, кипчак, уз, а также среднеазиатские арабы. В этой отрасли овцеводства специализировались и туркмены, проживавшие в южной части бассейна Кашкадарьи и в нынешнем Алатском районе Бухарской области, а также в Хорезме. Каракулеводству отводилось значительное место и в хозяйствах крупных скотовладельцев богачей из числа оседлых узбеков, живущих в оазисах. Они являлись лишь владельцами овец, а для пастьбы нанимали чабанов, нередко из числа опытных животноводов-узбеков или среднеазиатских арабов.

Каракульские смушки - основная продукция каракулеводства - шли на рынок. В начале XX в. на внутренний рынок Бухарского эмирата поступало в год для продажи до 120 тыс. штук каракульских смушеек (Губаревым-Родобыльский, 1905. С. 49). Большой спрос на рынках Средней Азии был на живых овец, которых покупали и откармливали на мясо и сало. Значительная часть овечьей шерсти, а также изготовленные из нее войлоки, паласы, ковры и другое шли на рынок, а оставшаяся часть употреблялась для бытовых нужд каждой семьи.

Каракульские смушки и живые овцы вывозились и на внешний рынок. С 1907 по 1910 г. были проданы 8862 овцы, в том числе в Азиатскую Россию - 6307 голов, в Европейскую Россию - 1673, в страны Запада - 888 овец (.Насыров, 1962. С. 9).

Овец, дающих смушки исключительно черного цвета (цора-тери), называли в народе арабы или дусвойы, смушки серого цвета (кук-тери) - шерозы, рыжего, буро-коричневого цвета - цамбары. Овец, дающих смушки, у которых на концах пучков имеются золотисто-серебряные цвета, называли сур-куй. Раньше почти 90-95% общего количества овец составляли овцы, дающие смушки черного цвета, а овцы, дающие цветные смушки, составляли лишь около 5%. В настоящее время процент выхода цветных смушек, особенно смушек серого каракуля и типа сур, значительно увеличился.

Каракульская порода овец создана народами Средней Азии (узбеками, туркменами, среднеазиатскими арабами) в результате отбора и приспособления к суровым условиям содержания на степных и пустынных пастбищах. Каракульские овцы отличаются своей выносливостью, неприхотливостью к условиям содержания.

Кроме каракульских овец выращивались и курдючные овцы мясосально-го направления, которые были известны у народов Средней Азии с глубокой древности. Узбеки разводили несколько их пород, но среди них преобладали: цозокрл (казахские) и мясная порода жайдары (иначе туркона), а также гис-сарская (%ысоры). Некоторые группы населения (главным образом, кипчаки), живущие в восточных районах Андижанской области, разводили курдючных овец породы чувалы или циргиз куй (киргизская овца). Эта порода овец считается выносливой и хорошо приспособленной для содержания и пастьбы в условиях высокогорных пастбищ.

Как видно, узбеки помимо местных пород курдючных овец разводили и породы, заимствованные у других народов (гиссарская, хулмская, казахская, киргизская). Эти факты свидетельствуют о том, что узбекские животноводы

поддерживали тесные хозяйственные связи со своими соседями и обменивав лись с ними опытом ведения животноводства.

Узбеки занимались также разведением коз, но они играли менее значительную роль, чем овцеводство. В основном они были местной породы -жсшдари, преимущественно черной масти с грубой шерстью и небольшим количеством пуха. Крупных стад коз у узбеков не было. Их держали в небольшом количестве бедняцкие и середняцкие хозяйства для получения мяса, молока, шерсти и кожи. Небольшое количество коз имелось и в хозяйстве крупных скотовладельцев. Они держали их для вождения стада овец на пастбищные угодья. Больше всего коз было сосредоточено в верховьях Зарафша-на, Кашкадарье и Сурхан-Шерабадской долине, а также в Ташкентском оазисе и в Ферганской долине.

Овец пасли, разбив на отдельные отары - суруц, кура. В горных районах отара составляла в среднем 500-600 овец, а в степных - 600-1000.

Отару обслуживали два или три пастуха. Один из них, наиболее опытный, считался чабаном (чупон), а другой был его помощником - ёрдамчи чупон. При крупных отарах в пустынной и степной зонах держали специального человека чулуц или обкаги, который отвечал за водопой. Крупные скотовладельцы, имеющие 2—3 отары овец и более, имели еще одного надсмотрщика, в обязанность которого входило следить за всеми пастухами и выпасами всего скота. Во время окота (тул) овец количество людей, обслуживающих отару, увеличивалось.

Чабаны обычно нанимались на 6 месяцев. Размеры оплаты зависели от многих условий: района, местности, количества овец в отаре, опыта чабана и т.д. В Ферганской долине и на территории бывшего Бухарского ханства за 6 месяцев чабан получал 3—4 овцы, а наиболее опытные - до 6. Помощники чабана и обкаги получали половину того, что и чабан. Обязательным условием было сохранить отару полностью, без потерь. Если же при подсчете овец не хватало, то чабан и его помощники были вынуждены отработать у хозяина бесплатно (.Шаниязов, 1973. С. 91).

Владельцы отар обеспечивали чабана и его помощника одеждой. Полагалось за время найма (т.е. полгода) выдать рубаху и штаны из ткани домашнего производства, чалму или тюбетейку летом, а зимой меховую шапку, шерстяной халат (чапан, чайдам), ватный халат (тун) и обувь. Однако эти условия не всегда выполнялись. Хозяин также обеспечивал всех работников отары продуктами питания.

Два раза в год производили стрижку овец: весной после окота (конец апреля до первой половины мая) и осенью перед случкой (приблизительно в середине сентября). Перед стрижкой овец мыли, загоняя в реку или в специально вырытый для этого неглубокий пруд у колодца. Овец стригли при помощи длинных кустарных ножниц, называемых цилтщ. В хозяйстве, где имелось всего несколько голов овец и коз, их обрабатывали сами владельцы, а крупные скотовладельцы нанимали специальных стригалей - щмикчи, Щрфшчи. Оплачивались они сдельно: шерсть с одной из 10 остриженных овец цирцимчи брал себе. Хороший мастер мог остричь в среднем до 50-60 овец в день. Первый стриг шерсти называли уликжун (а у кипчаков - жа-воги). Эта шерсть была низкого качества. Самой лучшей считалась шерсть осеннего настрига, она отличалась мягкостью.

В конце февраля и начале марта начинался окот - один из ответственных моментов в овцеводстве. Для проведения окота (тул олиги, кузилатиш) приготавливали специальные окотные поля, при выборе которых большое внимание обращалось на наличие там ранних мелкотравных растений и пресной воды. На окотных полях имелись (заранее сделанные и из года в год используемые) открытые загоны, а для сохранения новорожденных ягнят устанавливали юрты или делали специальные теплушки в земле - ертула.

Двух-трехлетних ягнят каракульских овец сортировали: овечек оставляли на племя, из лучших баранчиков выращивали баранов-производителей, за последними чабаны следили в течение 10 дней - если за этот период шерсть черных баранчиков начинала белеть, то они как производители не годились. После окота всех овец, когда ягнята успевали окрепнуть, отару переводили на летние пастбища.

Большое значение для овцеводства имел подбор баранов-производителеи. Каждый овцевод держал несколько баранов с таким расчетом, чтобы на 100 овцематок приходилось в среднем 3 барана-производителя. Баранов содержали в селениях, пасли их опытные чабаны, знающие правила пастьбы и ухода. Как только с полей убирали посевы (ячмень, пшеницу и др.), их превращали в пастбище для баранов. За 40-45 дней до случки, кроме подножного корма, баранам давали дополнительный корм - ем. Баранов пускали на случку с 2-х до 4-летнего возраста, а отдельных производителей - до 5-6-летнего возраста. При этом строго следили, чтобы не получилось кровосмешения. Узбеки издревле зналя, что в таком случае потомство будет давать плохое качество шкур.

124

«788072„891993«

Уход за курдючными овцами и их содержание имеет много обшего с содержанием каракульских овец. Основное различие заключается в том, что в курдючном овцеводстве ягнята не забивались на смушки, все они выращивались. Несколько отличался и порядок пастьбы. Их пасли в основном в предгорьях и горных районах, где имелись обильная растительность и иного проточной воды. В этих местах овец пасли на предгорных равнинах, а с наступлением жары постепенно перегоняли на среднегорные и высокогорные пастбища, где они находились до середины осени. За весенний и летний сезоны курдючные овцы хорошо нагуливались, а затем со второй половины осени их постепенно перегоняли с гор в предгорья и на равнину, где пасли на стерне оставшейся после снятия богарных посевов.

Все изложенное выше свидетельствует о том, насколько трудоемким и сложным было содержание и выращивание овец, особенно каракульской породы. От чабана требовалось большое мастерство. Чабанов подбирали из опытных людей. Чтобы стать чабаном, надо было работать в отарах на различных работах 5-10 и более лет.

Чабан и его помощник в каракулеводческих хозяйствах круглый год находились в степи, ходили постоянно за скотом, отдыхали тогда, когда ложилась на отдых отара. Быт чабанов, пасших овец курдючных пород в горных пастбищах, несколько отличался. Они во многих случаях находились вместе с семьями, со своими юртами и принадлежностями домашнего быта.

Время короткого отдыха чабан посвящал обычно игре на каком-либо музыкальном инструменте — на думбра, най\ (свирель) и др. Чабан имел при себе нож (пичоц), шило (бигиз), бритву (поки), оселок (цайроц), огниво (чацмоцтош)\ и др. Все эти предметы, кроме ножа (который носили в ножнах), помещались в специальный кожаный футляр-гудор. Чабаны имели деревянную и глиняную чашку, которые обычно носили в кожаном чехле - таркаш, глиняный ^с°суд для воды и медный со-ЧЯ для заварки чая (кумган, чойэкуш), кожаный мешок -саноч для хранения лепешек.

Постоянным спутником I Чабана был его ПОСОХ (таёц;), Узбекский каракуль

^к Которому Полагалось ОТНО- Из фотоальбома «Узбекистан ца аут* прогрс«а». 2001 г. I

сигься почтительно. Обычаем запрещалось перешагивать через лежащий посох или наступать на него. Если кто-либо нечаянно наступал на посох или перешагивал через него, то должен был поднять его с земли, взяв обеими руками и грижды поцеловать. Существовало поверье, что перешагивание через посох приводит к болезни и падежу скота. Овцеводы говорили, что от удачно выбранного посоха зависит многое. Народная пословица гласила: «Благополучие дома зависит от удачной невестки, а благополучие чабана - от удачного посоха» («чупоннинг таёгидан, келиннинг оёгидан»).

Существовали также и другие обряды и поверья, связанные с овцеводством. В частности, бытовал обряд очищения овец от нечистой силы перед выгоном на весенние и летние пастбища. Для этого один из чабанов с зажженным факелом в руке обегал овец, находившихся в загоне. Перед выходом овей из загона их окуривали травой (Paganum Harmala) - исирщ, исван, хазарис-ван, что также должно было оградить овец от нечистой силы и сохранить сглаза (куз). Владельцы отар перед отгоном овец на пастбище резали барана и устраивали жертвенное угощение, на которое приглашались почтенные лиц® селения, и мулла читал рисола, посвященное патрону овцеводов (чупон-опШ)

День отправления на пастбище чабан выбирал сам, он не шел на летовку в «несчастливый день» (большинство таких дней падало на среду, четверг и пятницу)- Когда отара возвращалась на зимовку, перед вводом овец в загон, чабаны зажигали в нем большой костер, чтобы очистить от нечистой силы, а потом окуривали овец травой (исириц). Хозяин снова устраивал угощение, мулла читал рисола и благодарил бога и патрона овцеводов, которые способствовали умножению овец в отаре и благополучному возвращению их на зимовку.

Осенью, после стрижки и случки овец, проводился (например, у скотоводов степных зон Бухарского оазиса) праздник пастухов - чупон-туй (буквально угощение пастуха). Его устраивали один или несколько молодых пастухов, вместе пасшие овец у скотовладельцев в течение 3-4 лет. По существу это был праздник посвящения молодого пастуха в чабаны. В нем участвовали чабаны не только данного селения и пастбищного участка, но и соседних, даже отдаленных селений и пастбищ.

Резали несколько овец, устраивалось угощение, затем проводилась церемония посвящения в чабаны. После угощения старший чабан подпоясывал молодого специальным кожаным поясом, к которому был прикреплен гудар со всеми снаряжениями. А старший чабан, передавая в руки молодого пастуха посох, говорил: «Пусть тебе помогает чупон-ота, способствует умножению поголовья овец, приносит счастье и благополучие». Молодой пастух 3 раза целовал посох и прикладывал ко лбу, тем самым давая понять, что он с благодарностью вместе с посохом принимает наставления старейшего.

После угощения участники праздника гуляли всю ночь и следующий день. Проводились различные развлекательные игры и состязания. Несколько

видов состязаний имели отношение к жизни и быту скотоводов: бщслашув -на быстроту освежения и разделки туш овцы или козы, на приготовление и выпечку специальных чабанских блюд и хлеба. Конно-спортивные игры -купкари или улоц (козлодрание), эшак-купкари (козлодрание на ослах) — также были исключительно чабанским состязанием. Проводились также бои верблюдов, баранов, козлов и другие соревнования.

РАЗВЕДЕНИЕ КРУПНОГО РОГАТОГО СКОТА

Второе место после овцеводства в хозяйстве узбеков, особенно живших в предгорных районах, в полосе богарного земледелия, занимало разведение крупного рогатого скота. Природные условия здесь были особенно благоприятны для этой отрасли животноводства. Скот почти круглый год находился на подножном корме: весной и летом его содержали на предгорных и горных пастбищах, а осенью пасли поблизости от селения на стерне. Хорошим пастбищем для крупного рогатого скота являлись поймы рек, особенно За-рафшана и дельты Амударьи, где было много кустарниковых и камышовых зарослей. У тех групп узбеков, которые жили в центре оазисов, где пастбища почти отсутствовали, скота было значительно меньше.

Разведение крупного рогатого скота, особенно волов, — основной тягловой силы в земледелии полуоседлых узбеков, как и овцеводство, носило товарный характер. Волов выращивали не только для личного хозяйства, но и для рынка, их продавали в районы полевого земледелия, где на них был большой спрос. Выращивать молодняк в течение трех-четырех лет (бычков до рабочего возраста, а телок - до возраста дойных коров) было трудно из-за недостатка корма. Поэтому многие земледельцы бассейна Зарафшана и Ферганской долины по окончании полевых работ продавали волов, а весной с началом земледельческих работ, снова покупали на базарах (Миддендорф, 1882. С. 289; Справочная книжка Самаркандской.., 1895. С. 82). Основными поставщиками рабочих волов было полуоседлое население окружающих оазисы районов.

В земледельческом хозяйстве высоко ценился рабочий скот. От упитанности и силы вола зависел успех многих видов полевых работ. Особенно тщательно крестьяне ухаживали за волами весной, в разгар полевых работ, когда они несли основную нагрузку в хозяйстве. Еще за месяц до начала пахоты волам давали дополнительные питательные корма - жмых (кунжара), отруби (кепак), смешанные с мелкой пшеничной соломой, и др. В летний период хозяин снова усиленно кормил волов, чтобы они к осени поправлялись и могли работать на уборке урожая и осенней пахоте.

Оседлое население старалось держать свой скот (особенно корову и молодняк) как можно дольше на выгоне. Лишь в самый холодный период зимы они их ставили в хлев (молхона).

Выгоны и пустоши, находившиеся близ селений и в более отдаленных местах, как уже говорилось, были общественной собственностью жителеи данного селения. У отдельных хозяев имелись небольшие участки пустоши, которыми мог пользоваться только сам владелец этой земли. Чаще всего эти пустоши находились между засеянными полями — участки, которые по своей

непригодности к обработке не засевались. Эти пустыши использовались их владельцами как сенокосные угодья.

На территории современного Узбекистана до начала XX в. в основном выращивали местную (жайдари) зебувидную породу крупного рогатого скота, которая составляла значительное поголовье. Она хорошо приспособлена к местным природным условиям, отличается устойчивостью к заболеваниям, неприхотливостью к кормам и способностью к быстрому нагулу (Узбекистан.., 1950. С. 118). Эта порода коровы маленькая, молочная продуктивность ее низкая (в среднем 3—4 литра в день), но молоко отличается высоким содержанием жира (до 4%). Узбеки не уделяли особого внимания отбору производителей и подбору маток. Случка была вольная в общем стаде.

Узбеки постоянно следили за состоянием скота. При болезни корову и вообще крупный рогатый скот водили к сельскому пастуху, который, в представлениях местного населения, считался «святым». Пастух прикасался к животу скотины своим посохом и 3-4 раза приподнимал этим посохом живот вверх или же поглаживал больное животное своей тюбетейкой, шапкой или чалмой. После этих приемов скотина якобы поправлялась. Если же улучшение не наступало, то животное вели на специальные «святые» места, которые считались помогающими при болезнях, так как здесь якобы «ступала нога» патрона скотоводства - Занги-ота (Занги-бува) кадам жойлари.

Когда хозяин дома вводил купленную на базаре корову во двор, то хозяйка выбегала навстречу с горсточкой муки и мазала лоб коровы, чтобы вновь приобретенная корова принесла дому счастье и благополучие. Затем хозяйка несколько раз слегка ударяла серпом сначала по копыту коровы, а затем по земле, чтобы корова, как серп, была привязана к этому дому и семье, чтобы она никогда не покидала хозяев, не убегала, не рвала веревку.

Все эти поверья узбеков свидетельствуют о том, что до начала XX в., а в отдельных случаях и до недавнего времени, в быту узбеков имелись глубокие пережитки древних верований, тесно переплетавшиеся с исламом.

КОНЕВОДСТВО, ВЕРБЛЮДОВОДСТВО И ДРУГИЕ ОТРАСЛИ

Лошадь как верховое и вьючное животное в прошлом играла важную роль в хозяйстве узбеков. Мясо лошадей употреблялось в пищу, из шкуры выде-лывалась прочная кожа. Из кобыльего молока отдельные узбекские племена (кипчаки, найманы и др.) делали прекрасный напиток - цимиз.

Разведением лошадей народы Средней Азии занимались еще с глубокой древности. Конь является неразлучным спутником человека в военных походах, в набегах он был спасителем при преследовании неприятеля. Для полукочевых и полуоседлых узбеков лошади были необходимы для переездов и выпаса скота, в земледельческих хозяйствах лошадь использовалась для уборки хлеба, молотьбы, доставки продуктов на базар, а нередко и для пахоты. Лошадей запрягали в колесный транспорт (арава). При их помощи приводили в движение мельницы (каш-каш) и маслобойки (жувоз). В маловодных районах на юге региона мельницы и маслобойки работали при помощи конной и верблюжьей тяги, а в отдельных случаях запрягали и волов. Их использовали также для народных конных игр — козлодрание (купкари, улоц) и скачек (пойга). Из сказанного выше видно, что лошади были крайне необходимыми животными в хозяйственной и общественной жизни узбеков в прошлом.

Правда, у узбеков не было табунного коневодства в таких широких масштабах как у казахов и киргизов, исключение составляли лишь некоторые узбекские племена Восточной Бухары, например, локайцы, узбеки минги бассейна Зарафшана, нуратинские туркмены и некоторые другие группы.

Особенно много лошадей было у локайских баев, в отдельных табунах которых число их доходило до 1 тыс. голов (Кармышева, 1954. С. 97). Богатые узбеки бассейна Зарафшана имели до 200-300 голов, а отдельные крупные землевладельцы - до 600 и более голов. В таких хозяйствах коневодство являлось товарным направлением - лошадей поставляли на рынок для продажи. В зажиточных хозяйствах полуоседлых узбеков имелось до 10-15 и более лошадей. Зажиточные семьи (оседлого и полуоседлого населения) держали еще 4-5 породистых скаковых коней, которые находились в стойлах и тренировались для участия в скачках и конных спортивных играх.

В основном узбеки разводили карабаирскую, локайскую, туркменскую и реже арабскую породы лошадей. Самой распространенной породой была ка-рабаирская, которую разводили преимущественно в бассейнах Зарафшана, в Ферганской долине и в Ташкентском оазисе. Для выведения ее, помимо местной лошади, были использованы туркменская, арабская и монгольская породы (Калинин, Яковлев, 1961. С. 263). Карабаирская порода лошадей отличается своей статностью, широкой грудью. Они обладают наилучшими скаковыми качествами, физической крепостью, выносливостью, способностью к продолжительному передвижению. Путем скрещивания были созданы ряд разновидностей этой породы: узбекская, мианкальская, ургутская и др-

Особенно выделялись среди них рабочие лошади узбекской породы (утбек-_0Jtlu\ - помесь карабаира с казахской лошадью. Это самая сильная порода, употреблявшаяся во всех больших городах Средней Азии для перевозки тяжестей (Шишов, 1904. С. 227).

Локайская порода была выведена узбеками-локайцами. Эта лошадь отличается красивым телосложением, может свободно передвигаться по горным дорогам с грузом в 150-160 кг, проходит до 80 км и более в сутки, обладает хорошей резвостью и может делать большие прыжки (Кармышева, 1954. С. 79).

Арабская порода лошадей в основном была распространена в бассейне Зарафшана, особенно в Бухарском оазисе и в Каршинском бекстве Бухарского ханства. Лошади этой породы отличаются своей неприхотливостью, выносливостью, способностью проходить без пищи и воды большие расстояния.

Туркменские породы лошадей в Узбекистане разводили в низовьях Зарафшана у нуратинских туркмен, в Хорезме и в юго-западных районах Сур-хандарьинской области. Туркменские скакуны-аргамаки предназначались, главным образом, для верховой езды и в конно-спортивных играх, в упряжке они малопригодны.

Узбеки гордились хорошим конем, умением их выращивать, ухаживать за ними, знали им цену. Считалось, что каждый молодой узбек должен иметь своего коня, поэтому при первой возможности покупали его. Постоянной мечтой молодежи из несостоятельных семей было приобретение коня. У народа вырабатывалась своеобразное знание лошадей. Узбеки хорошо понимали, что достоинства и ее темперамент находятся в тесной связи с ее наружными качествами и пропорциональностью частей тела. Основным методом испытания и тренировок коня являлись конно-спортивные ягры-купкари (козлодрание) и скачки на расстояния (пойга). В хозяйственных лошадях ценилась не красота. Они могли быть невысокими, с неразвитым складом корпуса, но тем не менее сильными, выносливыми в продолжительных путешествиях и в различных сельскохозяйственных работах.

У узбеков были некоторые поверья, связанные с лошадьми. Её отождествляли с демоном (дев) и поэтому ночью заходить в конюшню не рекомендовалось. В сельских местностях (например, у локайцев) детям и днем запрещалось играть в конюшне. При продаже коня уздечку или недоуздок не отдавали покупателю, в противном случае дом (хозяйство) не сможет приобрести другого коня. Если приходилось продать любимого или ценного коня, то из его челки выдергивали 4 волоса и их хранили. При покупке коня, когда его приводили домой, брали камень (у кипчаков Ферганской долины) и постукивали им по земле и по копыту, чтобы копыта коня были крепкие, как камень или железо, и чтобы он был всегда привязан к хозяину. Чтобы нашлась пропавшая лошадь, брали нитку, делали на ней узлы и прятали под расстеленную на полу кошму. При покупке коня не обходилось и без муллы - они читали молитву, с помощью которой якобы «связывали» пасти волкам. Все эти поверья свидетельствуют о том, что в быту узбеков вплоть до первой четверти XX в. сохранились пережитки доисламских верований, тесно переплетавшиеся с исламом.

Разведение верблюдов в хозяйстве узбеков играло в прошлом очень важную роль. Верблюды делились на вьючных, тягловых и упряжных. На них перевозили все тяжести, использовали как тягловую силу при выкачивании воды из каналов для орошения полей (Хорезм) и подъема воды из колодцев для водопоя скота в хозяйствах овцеводов степных и пустынных районов. Использовали их для верховой езды и составления торговых караванов.

Верблюды в хозяйстве узбеков были не только рабочими животными от них получали молоко, шерсть и мясо. Дневной надой от одногорбой верблюдицы доходил до 15 л. Из верблюжьего молока приготавливали масло, в летний период из него делали хорошо утоляющий жажду напиток - ойрон. Высоко ценилась верблюжья шерсть. С одного одногорбого верблюда за год можно было получить по 5 кг шерсти, а с двугорбого - до 10 кг и более.

Верблюд считался почитаемым животным, потому его шерсть оберегали от всякого нечистого. Из нее не делали паласы, чтобы не топтать ногами - это считалось грехом. Она шла на верхнюю одежду (чакмон), скатерти (,дастархон), а также мешки для сбора кислого молока, для хранения хлеба и т.п. Чакманы и скатерти, сделанные из верблюжьей шерсти, обычно не стирались - это считалось грехом. Верблюжья шерсть употреблялась для набивания подушек.

В прошлом разведением верблюдов в основном занимались узбеки степных и предгорных районов современного Южного Узбекистана, Голодной степи и Хорезма. В Зарафшанской долине верблюдов преимущественно держали узбеки из племени найман, туяклы, кипчак, сарай, митан и туркмены Нураты. В хозяйствах богачей из племени туяклы было до 30 верблюдов, а у середняков - по 5-6. Верблюды имелись и у полуоседлых узбеков, живущих в районах Мирзачуля (Голодная степь), и у кипчаков и каракалпаков Ферганской долины. В значительном количестве верблюдов разводили полуоседлые узбеки Каршинской степи.

Узбеки разводили два вида верблюдов: одногорбого (кизил-туя) и двугорбого (айри-туя). Многовековое скрещивание одногорбых верблюдов с двугорбыми дало смешанные породы. На территории бывшего Бухарского ханства различались семь разновидностей одногорбых верблюдов: собственно нор (чистопородные), беки-бачча-нор, кулбачча-нор, жумавуз-нор, килагай-нор, сущоц-нор и жунок-нор. Двугорбые верблюды имели три разновидности: собственно айри (чистопородные), мирза-куилма и кирад-кушма. Самыми сильными и выносливыми считались гибриды первого поколения, полученные от самки одногорбого верблюда (арвона) и самца двугорбого (бар). Самец, полученный от такого смешения, назывался нар, а самка - нар-моя. Нар мог нести 16 пудов, а на небольшие расстояния и до 20. За день нагруженный верблюд проходил в среднем 30-35 км, а без груза - 60 км и больше.

Осел (эшак) также был широко распространенным животным на территории Средней Азии до начала XX в. Однако зажиточные слои населения относились к нему небрежно, они не ездили на ослах, считая это для себя унизительным. В Чартаке (Ферганская долина) не возили на ослах ценные грузы (например, зерно и др.). Ослы здесь употреблялись единственно для перевозки удобрений и топлива (Сухарева, Бикжанова, 1955. С. 30). Однако в пределах Бухарского ханства и в Хорезме осел играл большую роль в хозяйстве сельского населения, особенно в бедняцких хозяйствах. На нем не только ездили, но с его помощью выполняли многие виды работ - пахали, использовали при перевозке снопов, при молотьбе, а также возили семена, зерно и др-Осел являлся постоянным спутником чабана и караванщика.

ШЕЛКОВОДСТВО

Шелководство является одной из древних отраслей сельского хозяйства и было постоянным спутником поливного земледелия. Оно издавна имело распространение в хозяйстве оседлых узбеков, в особенности Ферганской и Зарафшанской долины. В период до начала XX в. шелководство носило в хозяйстве узбеков подсобное значение. Шелк, получаемый кустарным способом,

I употреблялся как для нужд семьи, так и для продажи. Втягивание Средней Азии в мировую торговлю оказало большое влияние на развитие шелководства. На территории нынешнего Узбекистана стали производить шелк не только на внутренние нужды, но и для торговли на внешнем рынке. В начале XIX в., наряду с продукцией хлопководства, шелк-сырец и изделия из него вывозились в центральную Россию, Сибирь, Персию, Афганистан. Так, в 1850-1860 гг. в Россию из одного только Кокандского ханства ежегодно вывозилось шелка и шелковых изделий на сумму 154 тыс. руб. По мере колонизации Средней Азии Россией вывоз шелковых изделий значительно увеличился.

Спрос на шелк побудил колониальные власти принять меры к развитию шелководства и улучшению его продукции. На территории Туркестана стали работать небольшие гренажные заводы и полукустарные заведения, откуда грена расходилась по всем областям и уездам. В 1913 г. производство грены составляло приблизительно 130 тыс. коробок, включая сюда продукцию местных гренажных производств. Всего таких предприятий имелось 11, но лишь 3 из них были заводского типа (Чуманова, 1950. С. 22).

Обработка коконов на Андижанском гренажном заводе Фото в кн.: «Народы Средней Азии и Казахстана». 1962. Т. 1

Так как производимой этими предприятиями грены не хватало, шелководами широко использовалась грена из своих коконов. Они умели различать из каких коконов выведутся самцы (эркак пилла) и из каких - самки (ургочи пилла), оставляя на племя равное количество тех и других, обращая особое внимание на качество и породу коконов. Оставленные на племя коконы нанизывались на нитки и держались в бязевом мешочке в сухом и прохладном месте. Женщины-шелководы оживляли грену теплом своего тела - мешочек с греной привязывался днем под мышкой, под грудью, на животе в пояске шаровар (.Наливкин, Наливкина, 1886. С. 15), а ночью его клали под подушку или шапку у сандаля (традиционный способ отопления жилищ).

Раньше грену измеряли наперстками (ангишвона). 4-5 наперстков по весу равнялись одной коробке, принятой за единицу измерения в настоящее время. Каждая семья выкармливала не более одного-двух наперстков грены. Выкормкой шелковичных червей занимались в основном середняки и крестьяне-издольщики; последние использовали листья с деревьев шелковицы, находившихся на арендованной ими земле. В прошлом посадок шелковицы было мало, специальных плантаций не было. Тутовые деревья сажали по берегам арыков, по обочинам проезжих дорог и на границах участков пахотной земли. Посадка тутовых деревьев считалась богоугодным делом (савоб иги). Уход за шелкопрядом в семье лежал на самых опытных пожилых женщинах. Техника выведения гусениц находилась на крайне низком уровне. Шелковичных червей выкармливали в тесных и грязных помещениях. Постоянная температура в помещении не поддерживалась. Однако шелководки на опыте знали, что холод вредит червям; поэтому во время сильного похолодания в комнату вносили глиняную лохань с раскаленными углями.

Были распространены болезни гусениц шелкопряда. Различались болезни оцсанаш (белокровие), цора-сон (мертвенность), румдак (желтуха) и тошка-сал (мускардина). Шел ководки прибегали к магическим методам «лечения». При заболевании желтухой их сбрызгивали водой, в которой ополаскивали золотую вещь. В помещении, где находились черви, вешали растение с желтыми цветами, например, цветы джиды - верили, что желтые предметы «притянут желтизну к себе» (саригни узига тортади).

На помост вешали также «священное» степное растение гармалу (;исирщ) и окуривали дымом от его семян, что считалось предохраняющим от болезни. Вместе с тем, шелководки применяли и рациональные меры: в случае заболевания червей остро заразной болезнью корасон, они переводили здоровых гусениц в другое помещение. Гибель червей шелководки объясняли «божьей волей» или чаще всего сглазом. Чтобы кто-нибудь не сглазил червей, шелководы старались не допускать к ним посторонних. В помещение, где содержались гусеницы, не допускали мужчин. Существовало поверье, что количество гусениц само собой увеличивается, а взгляд мужчины, как существа не рожающего, может этому помешать (эркакнинг куртга кузи тушса, курт эркаклаб кетади ва балаламайди).



---

Počet shlédnutí: 154